этюд    

                                        Из цикла «невыдуманные рассказы и этюды о животных»

 

Придёт время, когда человек будет

 смотреть на убийство животного так же,

 как сейчас он смотрит на убийство человека.

Леонардо да Винчи (1452-1519)

 

«Вот те встреча! - мысленно проговорил я, заприметив на пешеходной дорожке одиноко разгуливающего пернатого кроху. - А вдруг из-за угла выскочит хулиган с рогаткой? Или прибежит презлющая собака!»

Я угрожающе шикнул на малютку, дабы заставить его отступить в тенистые кусты, однако крылатое дитя нисколечко не забоялось моего деланного устрашающего вида. Наоборот, махонькое существо задорно затопало в мою сторонку, безмолвно открывая клювик и по-детски трепыхая крылышками. Он так спешил обрадовать меня своим существованием, что, распластав неокрепшие свои крылышки, шагнул прямо мне в охапку. Я подхватил пернатого несмышлёныша в надежде закинуть его на ветку дерева повыше.

«До его колыбельки на верхушке высоченного дерева, - озабоченно прикидывал я в моей голове, - мне явно не вскарабкаться».

Мои самые доброжелательнейшие намерения пернатые родители расценили иначе: как наглое и неотвратимое желание двуногого похитить воронёнка. Ничего другого серые вороны не видали от людей. Истошно по-вороньи прокричав: «Кар! Кар! Кар! Кар!» - Что означало: «Не трогай младенца - заклюём!» - Они с яростью меня атаковали.

Беспорно, я мог выпустить птенца на землю, чтобы отвести от себя беду. В крайнем случае, сподручней мне было замахнуться на ворон каменюкой или палкой. Но - в таком случае я обрёк бы малыша-глупыша на верную погибель. Серая ворона способна поднять с земли огромный кусок добычи, а вот схватить кровинушку мощным своим клювом она смертельно опасается.

Не выпуская малыша из рук, я проворно нырнул в непотревоженные раскидистые кусты, поудобней усадил найдёныша на недосягаемую для хулиганов высоту, сомкнул для надёжности отяжелевшие от молоденьких лепесточков ветви и вынырнул в почтительном от этого места отдалении.

Одна ворона тотчас уселась рядышком со своим ненаглядным малышом и завела с ним трогательный семейный разговор. Другая взволнованная птаха посылала мне вдогонку, как только я оборачивался или замедлял шаг, замысловатое и неисчерпаемое воронье проклятие. Для пущей убедительности она неустанно напоказ стучала клювом по ветке и неистово обрывала неповинные лепестки.

В течение двух недель я приходил спозаранку, чтобы проведать юного пернатого моего непоседу. И каждый раз заставал его на земле. Воронёнок безбоязненно разгуливал по пешеходной дорожке и с великим любопытством ощупывал клювом ветки кустов, пустые пластиковые бутылки, колёса припаркованных на газонах автомобилей. Настигнув прогуливающееся семейство голубей, крылатый «серый» проказник упрямо пытался ухватить кого-нибудь за хвост, чтобы поиграть. К счастью, коварные попытки малышки были настолько неуклюже, что не могла причинить кому бы то ни было серьёзных огорчений. Сам пернатый забияка нисколечко от этого не огорчался и продолжал топать-потопывать за новыми впечатлениями.

Беспечность суетливого птенца позволяла мне преспокойно брать его в руки. Но как только неунывающий пернатый негодник подрос и окреп, он стал проявлять характер и горлопанил при одном моём приближении. Пернатые мамка и папка, безгранично обожавшие своё разлюбезное и ненаглядное дитяти, задавали мне такую пренепреятнейшую трёпку, что приходилось улепётывать сломя голову, прикрываясь для надёжности дождевым зонтиком, который предусмотрительно я прихватывал с собою. Из надёжного укрытия я наблюдал, как ворониха терпеливо учила уму-разуму малыша, показывая, как нужно правильно добывать пищу. Правда, пройдёт ещё немало времени, прежде чем воронёнок уразумеет нехитрое мастерство самостоятельно отыскивать что-нибудь вкусненькое. Как только капризный мой горлопан самостоятельно научился взбираться на ветку дерева, я оставил семью врановых в покое.

Таким образом, я обрёл уникальный опыт общения с одной из премудрейших птиц на земле. Это позволило мне без труда подружиться с серыми воронами в Александровском саду, куда изначально я приходил скармливать крупу и нежареные подсолнечные семечки голубям. Среди них как-то я заприметил небольшую отощавшую серую ворону и мысленно проговорил: «Если ворона склевывает перловку, значит, она страшно голодна».

На следующий день я пожаловал с мясными обрезками.

«Серая» приятельница сидела на ветке дерева и озабоченно перекликалась с невидимой своей подругой.

- Кар! Кар! Кар! Кар! - четырёхкратно прокаркала моя ворона, что означало: «Скоро ко мне пожалует знакомый, который обещался кое-что принести».

Издали, метрах в ста, доносилось ответное трёхкратное карканье, что означало: «В случае чего – и меня позови!»

Как только я попал в поле зрения моей приятельницы, она звучно и протяжнее обычного пропела:

- Кар-р! Кар-р! - Что, по-видимому, означало: «Лети сюда, подруга! Да побыстрей! Он уже тутака!»

Серая ворона - птаха компанейская. Втихомолку она не будет уплетать дарственный кусок. Сначала оповестит со всех окольных мест сестричек и братиков, а затем в незлобной борьбе будет отстаивать свою долю.

Покамест я скармливал голубям последние крупинки перловки, моя ворона подлетела ко мне поближе, глубоко вздохнула, невообразимо расфуфырившись, вытянула шею вперёд, точь-в-точь как взволнованная гусыня, издала длинный-предлинный бархатисто-грудной звук:

- Кр-р-р-р-р! - Что означало в переводе на человеческий язык: «Здравствуй! Очень рада тебя видеть, надеюсь, ты кое-что принёс».

Таким манером серые вороны приветствуют самых желанных сородичей.

Вприпрыжку и бочком она подкралась ко мне ещё ближе, но замерла, едва послышался предостерегающе возбуждённый крик прилетевшей подруги.

- Кар-р! Кар-р! - двукратно взволнованно каркнула её подруга, что означало: «Осторожно, сестрёнка! Перед тобою всё же человек!»

Люди беспощадно преследуют ворон, ожидая от них пренепременно какого-то злодеяния. Брезгливые людишки умудряются даже завести быстрокрылых ястребов-стервятников, чтобы побыстрее изничтожить всех ворон. Поэтому сметливые птахи не спешат сблизиться с человеком, предпочитая наверняка распознать его истинные намерения.

Засветло, когда город только-только просыпается, на крыше высотного дома или на ветвях высоких деревьев пернатые умницы проводят бурное собрание-заседание. На сотни метров по округе распространяется несмолкаемое разноголосое карканье: запоёт одна ворона высоким тенором, а ей вторит другая басом; тут же подхватит звучным и задорным карканьем третья; откликнется хрипло четвёртая. И так дальше и дальше.

На протяжении долгого времени я прихожу к Александровскому саду, чтобы покормить многочисленную неунывающую компанию серых ворон. Они же с радостью демонстрируют передо мною неистощимые свои уловки и чудачества: увидит одна торчащую верёвочку - и давай её тянуть что есть силы-мочи. Подлетит другая — упрямо потянет концы верёвки в свою сторонку. Обнаружат подруги пластиковый стаканчик — и, айда, поочерёдно подбрасывать его высоко-высоко: а я, дескать, всё ж повыше! Заприметят пробегающую мимо знакомую собаку - начнут над ней дурачиться: наперегонки перелетают с ветки на ветку на низком расстоянии прямо у неё под носом. Надоест водить разумное четвероногое существо за нос - разлетятся врозь для того, чтобы одна шалунья незаметно хватанула собаку за хвост, а другая баловница успешно стибрила у неё аппетитную краюху.

Согласитесь, разве жизнь серых ворон не напоминает бурную деятельность человека!