Разгульная ханская охотничья ватага так увлеклась преследованием быстроногой лани, что въехала на границу между потусторонним миром и белым светом. Подслеповатый мудрец-аксакал Аблай содрогнулся от ужаса и в благоговейном поклоне прошамкал: «О, высокорождённый властитель дум наших, сокровище нашей радости, владыка нашего сердца, достопочтеннейший бадишан-султаным Балтабек! Эту светлую широкошумную рощу с дикими зверями и небесными птицами неустанно стерегут преданные слуги всесильной Жалмаузы-Кемпир».

- Что-о-о? - прохрипел хан-султан, вылупив глаза от изумления, что ему перечат. - Ты, аксакал, ополоумел или сдурел? Мясо само идёт ко мне в руки, а я испугаюсь какой-то длинноволосой проводницы в потусторонний мир. Ежели я не набью моё брюхо мясом, то не почувствую себя человеком!

Подслеповатый мудрец-аксакал был глуховат и не расслышал гневных слов владыки. Поэтому он почтительно поцеловал полу ханского халата и преспокойно продолжил: «Да падёт немилость на кровожаднейшего из нечестивцев, который осмелится осквернить убийством в этом зачарованном месте».

- Ойбай, мой мудрец с придурью, а не пошёл бы ты к шайтану! - воскликнул хан Балтабек, натянул тугую тетиву и прицелился в прекрасную лань.

Едва хан произнёс слово «шайтан», как вода в реке зашумела-забурлила, ветки на деревьях зашевелились-закачались, и тотчас возник шайтан с приплюснутым носом, лицемерной улыбочкой, приговаривая: «Там, где имя моё произносят, я уж и на пороге».

- Эт-то что ещё за свиное рыло! - заревел султан от гнева. - Я те, ничтожнейшее быдло, рога быстро пообламываю!

Замахнулся Белтабек длинной плетью, а шайтан сверкнул огненными своими глазищами, и ханская плеть молниеносно превратилась в гадюку.

Вельможи грохнулись навзничь в обморок, чванливые баи заколошматили алчных шейхов, изворотливые капудан-паши принялись охаживать завистливых эмиров, в суматохе треснули по балде и достопочтеннейшего бадишан-султаным. Повалился Балтабек на землю и потерял сознание. Очухался султан поздним вечером. Слышит, как над ним потешаются: «Ну и штучка эта низкорожденная подзаборная голая рвань в драном халате и с расквашенной харей».

- Что-о-о? - рявкнул хан от гнева. - Не признали высокорождённого властителя дум ваших, голодранцы!

Ватажка джигитов-охотничков не узнала хана-султана без звёзд ярких и перьев разноцветных и порядочно его отлупасила. Лежит побитый хан в безлюдной степи, чует, что кто-то лижет его раны-ушибы. Присмотрелся, а перед ним стоит немощный хромой конь да облезлая слепая собака, которых вышвырнул он на улицу за ненадобностью. Заплакал-застонал Балтабек от стыда: «Природа не обучила вас умению разговаривать, но и не научила служить богатству и власти. Ваше сердце нельзя купить роскошным халатом и высоким званием. Знать бы, куда держать мне путь, и я приютил бы вас в моём доме, но в безлюдной степи шайтан голову сломает».

Едва хан произнёс слово «шайтан», перед ним предстал шайтан в облике старца-отшельника, приговаривая: «Там, где имя моё произносят, я уж и на пороге».

- Ассаламагалейкум, добрый путник! - поприветствовал султан. - Дай бог вам здоровья!

- Тьфу на тебя! - воскликнул шайтан.

- Бог с тобою, сударь-старичок! - подивился хан.

- Да ты ещё безумец! - захохотал шайтан. - То бога призываешь, то чёрта вспоминаешь! Чего тебе надобно, могильная ты муха?

- Заплутал я на развилке двух дорог, - молвил хан.

- В жизни двуногого любая дорога сгодится: сомнительная слава, неправедное богатство. Убей коня, сваргань густую сытную похлёбку, тогда посмотрим-поглядим!

- Да как же я могу отнять у живого создания самое дорогое, что существует у него на всём белом свете, - жизнь! - воскликнул хан.

Едва Балтабек произнёс слово «жизнь», очутился он в роскошном халате и богатой тюбетейке в ханском дворце. Вокруг в благоговейном полупоклоне жужжат баи, капудан-паши, эмиры. Мудрец-аксакал Аблай зачитывает указ, запрещающий выгонять из дома больных, хромых и старых зверей и птиц. С тех пор в ханстве стали происходить невероятные чудеса: бросит кто-нибудь каменюку в кошачье племя – и лишится ума-разума, нанесёт увечье собаке – и потеряет друга-товарища; если же отвалится ненароком хвост у ящерки, то виновник ожидал на свою голову страшное несчастье. Не верите? Съездите сами, да и проверьте!